Стрелочница Клава

Труженик тыла, ветеран Горьковской магистрали, она – пример стойкости.

– Мы – тупиковая станция боковой ветки, – рассказывает начальник станции Металлист Марина Котова. – В нашем городе Павлове сегодня ни погрузки солидной, ни выгрузки. Несколько сотен пассажиров курсируют до Богородска да через него – в Нижний Новгород. Вернется ли время, когда Металлист кормил, лечил и снабжал транспортом всю Россию? Порядок тогда держался на таких сильных женщинах, как наш ветеран Клавдия Сергеевна Гладышева. Простая дежурная по стрелочному переводу отвечала за груз наравне с товарным кассиром и начальником. Она дала путевку в жизнь десяткам специалистов, которые трудятся сегодня на транспорте. И до сих пор приходит на станцию. Вот и сейчас сидит в кабинете начальника как полноправная хозяйка, знающая каждый уголок Металлиста. Она для нас пример стойкости, ответственности, крепости духа.

 

Девушка-«Неподходиблизко»

Она немного устала от жизни. Так и говорит: «Устала». В восемьдесят пять – немудрено. А уж если позади война, и подавно. Клавдия Сергеевна Гладышева, труженик тыла, ветеран Горьковской магистрали, железнодорожник в нескольких поколениях, ушедшая на пенсию с поста дежурной стрелочного перевода станции Металлист, – эталон крепости духа.

Родом Клавдия из мордовского села. В Нижегородскую область приехала к старшей сестре Марии, которая к тому времени уже работала на станции Металлист дежурной стрелочного поста. А Мария перед этим перебралась в Павлово к брату Александру, табельщику станции. Всего в семье было десять детей, так друг друга и выручали. Первый из них приехал на Нижегородчину к дяде-проводнику.

Когда началась война, Клаве было тринадцать лет. В 41-м собирала с девчонками колоски в колхозе. К 45-му уже поездила по всей военной России. В колхоз постоянно присылали разнарядки на рабочую силу. А какая такая «сила» в войну, кроме баб да девок? Вот и набрали девичью бригаду. На Тарусском рыбозаводе грузили речную живность. На Волге «вытаскивали» дрова с барж. Окопы рыли под Серпуховом. В Сарове на конвейере точили головки к бомбам. Под Пермью в угольной шахте грузили и возили вагонетки…

Несколько недель на Саранском пенькомбинате трепали коноплю. Клавина подружка начала там «плевать пылью»: в веревочных цехах от мелких частиц жмыха в воздухе стояла чернота. Уже дома, в колхозе, девушка сказала председателю: «Мама не велела больше никуда ехать». Получила два года тюрьмы за дезертирство.

Послевоенную железную дорогу Клавдия Сергеевна Гладышева помнит как «тяжело-голодную». Составы шли один за другим. «Разобрать вагоны» было делом бригады, в которой работала дежурной стрелочного поста Клавдия Гладышева. Один вагон – на Павловский комбикормовый завод, другой – на контейнерную площадку, третий – на автобусный, четвертый – на перевалку… Крепенькую бойкую дежурную, единственную в мужской команде, звали Клава-«Неподходиблизко». Полупудовые балансы на стрелочном переводе она вручную крутила, как мячик.

Работали так, что «в голове тикало». Про слова «обеденный перерыв» не знали вовсе. Краюха в кармане? Значит, сыта. Эй, Клавдия, вон уже тепловоз опять вагоны толкает! Отцепил, бросил… Гляди в оба, Клавдия! Выгрузилась? Ставь к отправлению!

 

Про «горькие» вагоны и сладкие грузы

После смены, чтобы побольше заработать, ходили калымить: разгружали вагоны. Это были «горькие» вагоны. С хлебозавода пришла соль, из тайги – бревна, с пассажирского – сундуки… Грузополучатели и грузовладельцы из состоятельных готовы были нанять любого, кто после рабочей смены еще держался на ногах.

А к полуночи – в железнодорожные казармы. Почему их называют во множественном числе: «казармы», Клаву интересовало всегда. Реально казарма стояла у станционного домика одна. И совсем на казарму, в представлении Клавдии, не похожая. У них на четверых – с матерью, сыном Юриком и дочкой Томой – была просторная, светлая комната с потолками трехметровой высоты.

Юрия и Тамару она воспитывала одна. Мужа-тракториста раздавило гусеницами, когда на горке отказали тормоза.

Нелегко было и через пять лет, и через десять. Но главное – была работа. На Металлист приходили по 120 вагонов выгрузки. По 20 платформ автобусов грузили с одного только Павловского автозавода. Ложками завода имени Кирова ели полстраны. «Павловская курочка» со знаменитой на весь мир птицефабрики «махала крылышками и демонстрировала ножки» всему ближнему зарубежью. А уж «Металлист» свои инструменты вообще по всему Советскому Союзу рассылал. Это сейчас они захирели и распространяют почти всю свою продукцию «самоходом». А тогда на каждую железнодорожную платформу старались «запихать» по три «пазика».

Весь груз проходил через дежурного стрелочного перевода. Вагоны вошли на станцию с исправными пломбами. Будь добра, дежурная по стрелочному переводу, с такими же пломбами и отправь. А уж если пришли кондитерские изделия или какие деликатесы, поставь их так, чтобы в вагон не залезли, не разворовали. Бывало, на маневровый тепловоз Гладышева «деликатесы» и «вешала»: пыхтит он туда-сюда сутки, «сладкий» вагон за собой таскает.

Аварий Клавдия Сергеевна не помнит: не случалось, говорит. И сходов на станции Металлист не было. Груз крепился, тросы не лопались, бревна не валились. Может быть, и потому тоже, что дежурная по стрелочному переводу Клавдия Гладышева за десятки лет работы ни разу не опоздала, ни часу не прогуляла, «нянчила» каждый вагон, а закрепленные за ней стрелки всегда были самые «умытые», щедро смазанные.

 

А у Пугачевой – тезка!

Свое дело Клавдия знала. Независимая и самостоятельная, подчинялась только дежурному по станции. В бригаде пять человек: составитель, помощник, стрелочник, приемосдатчик и дежурный по станции, он же бригадир. Слова Клавдии: «Пускай мне дежурный сам скажет» – скоро начали воспринимать как единственно верные по субординации.

Премии стрелочнице Гладышевой выписывали часто, она помнит даже обновки, которые покупала на «подаренные деньги». А вот вопросы про соцсоревнование слушает с недоумением и недоверием. «Брали обязательства? А кого ими обязывали? Да зачем нам было?! Мы просто знали, что нужно работать!»

Хотя награды хранит. В фужере.

Однажды на Металлист прикатил журналист местной газеты. Ну-ка, где тут та, которая «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет»? Тогда бабоньки все попрятались, убежали за пост. Славы боялись – хоть доброй, хоть дурной. Это сейчас стало модно, чтобы о тебе все говорили.

И все же женщина – и восемьдесят пять женщина – любопытная, непосредственная. То и дело подначивает с лукавинкой в глазах:

– А Филипп-то Киркоров все-таки как дочку назвал? Она в метрике Алла или Виктория?

– Я свое имя не люблю, а вот Пугачева внучку Клавдией назвала…

– Я так долго сегодня платье выбирала, вот надела васильковое. У меня уже и на последний путь есть – на смерть. Вот тут пуговки, здесь завязочки, горловинка такая…

 

Живите, старики!

Станционная рабочая родом из деревни, поднявшая в одиночку детей, она сумела дать обоим хорошее образование. Дочь живет в Москве, она начальник станции метро «Комсомольская». Каково?

Баба Клава подолгу у дочери не гостит. «Огромная квартира, а пустая, – говорит она сердито. – То зять спит, то дочь, то внук, то правнучка Аленушка… Не жизнь у современных людей, а сплошь один график!» В последний раз не помогла даже хитрость зятя, унесшего корзинку с бабулиной одеждой в гараж. «Домой!» – категорически заявила любимая теща, бабушка-«Неподходиблизко».

Сына Юры уже нет в живых: получил злокачественную опухоль после травмы на заготовке сена. Клавдии Сергеевне пришлось пережить и эту трагедию – самую страшную в ее жизни. Но благополучно устроены дочь Юрия и внук Алеша, которому прабабушка Клава уже приготовила подарок на свадьбу.

Самой Клавдии Сергеевне дали однокомнатную квартиру на втором этаже. Трудовая пенсия хорошая, пятидесятипроцентная скидка на свет, газ, жилье. Живи и радуйся!

А она задумалась.

– Мне кажется, и не жила я вовсе. Как будто сон приснился. И умирать, оказывается, совсем не страшно.

Смотрю на нее и думаю: страшно должно быть нам, остающимся после них. Уходят старики, которые не знают, что такое больничный лист. У которых только к девяноста годам «глаз не видит, диабет лишнюю карамельку в рот взять не дает». Может, правда труд – это здоровье? Даже не очень легкий труд. Только чтобы на благо Родины.

Автор: Лариса Андрюшина