Место встречи изменить нельзя

На днях Спиридонов вернулся из двухмесячной командировки с севера − ловил опасного рецидивиста. По приезду получил от министра внутренних дел грамоту за поимку банды колумбийцев, совершившей несколько месяцев назад кражу в «Сапсане». Готовится к очередной операции... Коллеги называют его «легендарным опером». Спиридонов отмахивается. «Один в поле не воин! Любое дело выполняется общими усилиями. Каждый человек - это команда, десятки ребят, которые прикрывают тебя и стоят рядом».

Сухощавый, басящий Спиридонов покачивается на стуле. Мнёт окурок о дно пепельницы. Делится обрывками биографии. Ни тебе сверлящего взгляда, ни менторского тона. Ощущение, что зашёл не к подполковнику УГРО, а к старому приятелю, с которым так хорошо перекинуться парой добрых слов, который выслушает, даст житейский совет. Незадеревеневший, неозлобившийся, живой, непосредственный... По ходу общения (окунаясь в мир криминальных будней) возникает и другой образ − Жигловаиз «Место встречи изменить нельзя» и Гоцмана из «Ликвидации». Возможно, для Спиридонова они не просто киношные герои, и где-то он старался быть похожим на них. Хотя чужую одежду на натянешь. Здесь что-то общее есть в крови. Люди из одного теста.

Раскрыться с лучшей стороны

Есть те, кто с младых ногтей знает − буду милиционером! Дмитрий же с детства видел себя только геологом. А как иначе? Отец − начальник якутской геологической партии. Профессиональная династия уходит аж в 19 век!

До 17 лет жил с родителями среди тундровых сопок на берегу моря Лаптевых. Отлично стрелял, удил рыбу, ориентировался на местности, разбирался в горных породах.

− И с людьми там научился общаться, − говорит. − Геологический коллектив − это ведь совершенно особый организм. Люди с лучшей стороны раскрываются. Здоровая атмосфера. Общий труд. Учишься простоте, последовательности, ясности.

Качества эти очень пригодились во время армейской службы.

На дворе была перестройка. Страну трясло.

− Служил в Прибалтике, − вспоминает. − Был водителем БАТ-М. Это военный бульдозер, который дорогу для боевой колонны очищает. И вот − землетрясение в Армении. У нас срочно сформировали команду для помощи пострадавшим, и меня, в составе отряда, отправили в Спитак.

В Армении Спиридонов пробыл четыре месяца. Он и ещё трое срочников жили в одной палатке с «партизанами» − мужиками-инвалидами, прошедшими Чернобыль и ищущими смерти...

− Сильные были люди, смелые, − хмурится рассказчик. − На краю могилы стояли. Но не сдались, приехали другим помогать...

Завалы расчищали с заката до восхода. За несколько недель БАТ-М Дмитрия пришёл в негодность. Находили живых, пролежавших в бетонных склепах по 1-2 недели. Тут же делали им прямое переливание крови − от здорового к больному. Конца и края этой страшной работе не было...

Потом Грузия. Тбилиси. Митинг на площади Руставели. Никто ведь тогда толком не понимал − что делать? Солдаты, в том числе, Спиридонов, стояли в оцеплении. В один момент разъярённая толпа пошла вперёд. В пацанов в военной форме полетели камни, куски кирпича…

− Сдерживали толпу, по мере сил, до подхода десантников, − говорит.

− А у вас что за войска были? – спрашиваю.

- Инженерные. Пехота! Простые русские солдаты.

Работа за идею

В геологи Дмитрий не пошёл. Мать отговорила. Время такое началось, что не до разведки недр в стране стало.

Окончил строительный в Санкт-Петербурге. Пришёл на объект. А там: «Поработать можешь, но на зарплату не расчитывай, консервация!»

Куда идти? К тому времени забеременела жена. Пошёл в «пожарку», сказали − приходи через 4 месяца. В ГАИ − не годен по зрению. И вот, проходя мимо 47-го отдела милиции, увидел автоматчика. «Братишка, − обратился, − сотрудники не нужны?» «Везде забито, а в уголовный розыск вроде требуются», − получил ответ.

Через пару дней Спиридонов уже вышел на службу.

Время парню досталось «козырное». И пост − песня! Московский вокзал, московское железнодорожное направление.

В 90-е годы главные ворота Петербурга, конечно, отличались от нынешних. Половина зала − бездомные и калеки. На каждом углу − мутные личности. Под табло по вечерам − разводка воров. У бюста Петра − стрелки рэкетиров. А чего стоили поезда? Шулеры, щипачи, гастролёры!

Время выдвигало на авансцену своих Жегловых и Гоцманов. Иначе − никак. Сила действия была равна силе противодействия. «Менты» были такие же отчаянные, как и бандиты.

− Работали ведь не за деньги, − говорит подполковник, − а за идею. А идея одна была - бороться с заразой, которая наводнила город и страну. Лишние люди из органов уходили сразу. Потому, что сутками на работе, домой −от случая к случаю, каждый день − передряги. Но работали с азартом! Раскрываемость была не меньше, чем сейчас. И такие мужики, ещё старой закалки, служили, что было понятно − несмотря на развал, несмотря на разгул преступности, ворьё и жуликов этих мы на своём веку пересажаем.

Борьба тяжеловесов

За полгода 2012 года в поездах дальнего следования в Северо-Западном регионе совершена 191 кража. Столько же, 10-20 лет назад, фиксировали всего за несколько суток! Результаты по сравнению с бандитскими годами впечатляющие. Впрочем, и эти 191 − цифра.

Львиная доля поездных краж сегодня − ситуационные (стянули телефон, ноутбук). Но основная часть причинённого ущерба приходится, всё-таки, на профессиональные. Именно гастролёры основная кость в горле оперативников. Именно от результатов борьбы с ними зависит обстановка на «железке».

Гастролёры или, как их ещё называют, призраки, берут только крупные суммы денег. Работают по ночам − с 3-х до 5-ти, когда пассажир крепко спит. Проникают в состав на промежуточных станциях через резиновые «суфле». Потрошат «клиента», и также незаметно испаряются. Чаще всего − спрыгивают на ходу с крыши.

Как такого поймать? Как вычислить минуту, поезд, вагон? Даже для опытного оперативника это всегда уравнение со многими неизвестными.

Один красноречивый пример. В поезде обобрали до нитки финского консула. Случай получил международный резонанс. Поисками занимались москвичи, однако дело с места не двигалось. Тогда решили подключить «знаменитого Спиридонова». Дмитрий проанализировал ряд аналогичных громких краж и выяснил, что искомый вор действует регулярно. Начал мониторить вокзалы и приметил на Московском недавно вышедшего на свободу известного грузинского гастролёра. Тот был с двумя подручными. Взять вора можно только на месте преступления, поэтому поприжал одного из этих напарников и узнал, что да − потрошат они поезда. Но точное время и вагон знает только сам грузин: остальные просто ходят с ним в связке. Дмитрий несколько недель курсировал по нужному перегону. В засаде территорию с прибором ночного видения просматривал коллега. И вот по рации сигнал − есть, лезут! Остальное, как говорится, было делом техники.

Навстречу обстоятельствам

На транспорте Дмитрий уже почти 20 лет. Говорит, уже устал от поездов. Но работа интересная. Особенно радует, когда добиваешься результата. Единственное, достойной смены маловато. Таких же фанатиков. Тех, кого обучил бы всем тонкостям профессии, кому передал бы эстафету. На некоторых направлениях (юг России) воры ещё чувствуют себя вольготно. Здесь же их к стенке прижали. А ведь это самое «хлебное» место − Санкт-Петербург – Москва. Сдашь позиции − вновь расцветёт сорняк пышным цветом!

Так что же эта за порода людей таких, которых мало? Что за тесто такое? − задаюсь очередной раз вопросом, глядя на Спиридонова.

«Простой русский солдат» − сказал он про себя. Тот, кто не будет прятаться от обстоятельств. Кто поедет в Армению на место землетрясения. Встанет в оцепление против разъярённой толпы. Будет выслеживать бандитов по несколько месяцев в поездах. И прыгать ночью на насыпь на полном ходу, если требуется. Спокойно, хладнокровно, потому что так надо.

Автор: Сергей Прудников