В боях за город Будапешт

Эта квартира ничем не выделяется среди других. И, стоя перед стандартной металлической дверью, ловлю себя на мысли: а ведь, наверное, никто в доме и не подозревает, что здесь обитает герой Великой Отечественной.

Тут же вспомнилось, как пару десятилетий назад на домах и дверях тех, кто победил в схватке с фашизмом, представители военкомата крепили маленькую красную звездочку с надписью: «Здесь живет ветеран войны». И дети, и взрослые проходили мимо тихо, уважительно стараясь не потревожить покой здешних жильцов...

Но те времена позади. Сменились поколения. Фронтовики все чаще и чаще уходят от нас туда, откуда нет возврата... И добрая традиция стала забываться. Да и ветеранов теперь навещают пореже. А зря. Ведь каждый из них – целый мир, со своей нелегкой историей, со своей горькой окопной правдой.

В памяти моего сегодняшнего собеседника, капитана в отставке Михаила Войтика – и тревожный голос Левитана, доносящийся из репродуктора, и разрывы снарядов, и отрывистые приказы командиров, и стоны покалеченных товарищей. А еще – собственное тяжелое ранение, после которого его, командира батальона, эвакуировали с поля боя в полном снаряжении, с планшетом и картами.

Именно эти реликвии военного времени не устает разглядывать почетный железнодорожник Михаил Войтик. Среди них достаточно редкая награда – орден Александра Невского. Он (не путать с современным) учрежден 70 лет назад, одновременно с орденами Суворова и Кутузова, для награждения командного состава Красной Армии. Точнее тех, кто проявил в боях за Родину в Отечественной войне отвагу, мужество и храбрость и умелым командованием обеспечил успешные действия своих частей. Как признается сам ветеран, этим орденом командиров поощряли за то, что те сумели применять тактические приемы с минимальным риском для личного состава.

Ультиматум

Самыми памятными в фронтовой биографии Войтика были бои за освобождение Будапешта. Лупа (эх, глаза уже не те!) черным кружком выхватывает на старой карте то озеро Балатон, то окрестности венгерской столицы.

– Выставленные из окон белые флаги, куда только хватает взгляда – бесчисленные колонны военнопленных... Таким запомнился мне освобожденный от оккупантов Будапешт, – медленно говорит капитан в отставке Михаил Войтик. И вспоминает: – Полки знаменитой 320-й стрелковой дивизии, где я тогда служил, взяли в плен около 30 тысяч солдат противника...

А поначалу даже к окрестностям города трудно было подобраться. Даже на расстоянии одного-двух километров города не было видно: его окружала достаточно высокая горная гряда. Но преградой на пути стал не только и не столько рельеф местности. Немцы превратили гряду в настоящее фортификационное сооружение – она была изрыта окопами и начинена огневыми средствами.

А наша Будапештская группа войск II Украинского фронта, напротив, подошла к столице Венгрии не в лучшем состоянии. Ее обескровили огромные потери, понесенные в ходе окружения противника на подступах к городу. И поэтому наше командование приняло решение предъявить окруженным ультиматум: прекратить сопротивление, сложить оружие и сдаться.

Под Новый 1945 год, а точнее, 29 декабря 1944-го, через позиции 1-го стрелкового батальона 478-го стрелкового полка должны были проследовать наши парламентеры с ультиматумом для фашистов.

– Командир полка Герой Советского Союза подполковник Артемьев тогда предупредил меня, комбата: «Командиру приказываю находиться на переднем крае, у автомобильной трассы. На огонь противника не отвечать», – вспоминает Михаил Афанасьевич.

Дорогу – парламентерам

Но в темноте зимнего утра заговорили не пушки, а радио: наши звуковые установки предупреждали противника о появлении парламентеров. В ответ последовали залпы орудий – фашисты пытались разбомбить переезжающую с места на место установку.

– Отвлекшиеся на охоту за ней, солдаты вермахта просмотрели, как мы с ординарцем Иваном Трифоновым двинулись к переднему краю. Правда, от плотной артподготовки мне достался осколок снаряда, разорвавшегося неподалеку, – он пробил голенище правого сапога и впился в ногу. Однако на такие «пустяки» реагировать было некогда, – считает ветеран.

Через некоторое время рассвело, и появились парламентеры с белым флагом. Они шли пешком. Как потом выяснилось, выехавшую до них группу уничтожил противник, тем самым дав понять, что все ультиматумы они начисто отвергают.

Пешим – капитану Остапенко, старшему лейтенанту Орлову и старшине Горбатюку – повезло больше. На подходе к немецким позициям их остановили, завязали глаза и повезли в расположение фашистского командования. Потом они рассказали Михаилу Афанасьевичу, что под конвоем из двух автоматчиков их доставили к офицеру, который понес куда-то переданный ему пакет с документами. Ответ последовал через полчаса: переводчик сообщил, что требования отклонены и немцы будут сражаться до победы.

На нейтральной полосе тройка наших парламентеров попала под обстрел и едва не лишилась ценных документов, но все же сумела добраться к своим.

– Потом я узнал, что немцы получили приказ уничтожить наших переговорщиков, – уточнил Михаил Афанасьевич. – А затем свалить всю вину на наши части. Именно с этой целью на нейтральной полосе вдруг ударили минометы. Но мы сломали фашистам их планы.

В ночь под Новый год

Рано утром 31 декабря наши войска начали штурм. Заработали тысячи орудий и минометов. Наша пехота поднялась в атаку.

– Мы с политруком старшим лейтенантом Калмыковым двигались впереди, – рассказывает Михаил Афанасьевич. – И видели воочию, как к концу дня враг дрогнул.

Но мало занять позиции – важно их удержать. Более 50 дней и ночей продолжались беспрерывные бои за взятие Будапешта. 1-й стрелковый взвод под командованием Войтика то и дело переходил от обороны к атаке, но взятого врагу уже не отдавал. К концу операции взводы сократились до размеров отделений, роты – до взводов. Но все равно наступление продолжалось.

– И вдруг возникло препятствие – немецкие казармы. Они занимали целый квартал. На территории за забором – огромный плац, открытое место, которое простреливалось со всех сторон, а вдали многоэтажные корпуса, – вспомнил ветеран.

Казалось, дальнейшее продвижение невозможно. Но не на тех напали, сказал себе Михаил Афанасьевич. Саперы под покровом ночи сложили у забора груду трофейных мин и взорвали ее. В образовавшуюся брешь ринулась группа штурмовиков под командованием Войтика. Гранатами и минометным огнем они проложили путь для всего батальона...

Ангел-хранитель

Ветеран бы еще, наверное, говорил и говорил. О том, за что он получил орден Отечественной войны I степени. О б однополчанах, которых уже почти не осталось... В свои 97 он буквально живет военными воспоминаниями.

Но тут открылась дверь, и вошла супруга, Любовь Васильевна, которая твердо заявила, что встречу пора завершать. И нежно обхватила ладонями голову мужа:

– Устал...

Жалея солдат, говорит она, капитан в отставке Михаил Войтик одерживал победы малой кровью.

– Он был таким с юности и остается до сего дня. Это могут подтвердить те, кто работал под его началом в дорожной геофизической станции в службе пути. Теперь я его берегу, – говорит Любовь Васильевна. И добавляет: – Иначе бы не были мы вместе столько лет.

Она во всем ему действительно под стать. Словно ангел-хранитель, все эти без малого 65 лет не раз, как написал поэт, «брала под крыло, берегла и спасала» всю свою многочисленную семью: мужа, детей, внуков.

А однажды подарила и Михаилу Афанасьевичу новую жизнь – и длится она на сегодняшний день более трех десятков лет. В один из далеко не прекрасных дней, в конце 80-х, когда все было в дефиците, она с боем прорвалась к большим медицинским начальникам. Ей удалось буквально вырвать для находившегося уже «на грани» супруга редкие ампулы, постепенно вернувшие ему здоровье. За это почему-то ордена пока не дают – только памятную медаль на День семьи, любви и верности.

В свои «далеко за...» Любовь Васильевна успевает все: быть в курсе дел родных и близких, опекать ветеранов из хора «Факел», старостой которого она является, не спеша готовиться к юбилею свадьбы. Но главное – это муж и дом, тепло в котором поддер­живается ее деятельной любовью. Еще бы, ведь она сама – Люба, Любушка. Любовь.

Автор: Марина Флегматова