В полуметре от пропасти

Есть поверье: судьба испытывает нас в одной и той же ситуации три раза. Александр Сергеев готов согласиться. В один месяц «перед носом» его локомотива трижды оставались живы люди, за несколько секунд до этого беспечно шагавшие по железнодорожным путям.

Жить красиво

– Жизнь человека – главное. Мы с тобой должны помнить об этом в кабине локомотива каждую минуту, сынок!

Машинист Сергеев-младший держит слова отца «у сердца». Иначе Александр себя не представляет. Отец, Николай Сергеев, – в семье «сам первый». В небольшом Муроме он среди знатных рабочих: всю жизнь в кабине локомотива. Для провинциального города – элита.

Какой пацан не стремится за таким? Саня с детства не упускал момента доказать, что тоже сможет. Все мальчишечьи комплексы, которые каждый подросток переживает на свой лад, перешагивал с мыслью стать физически крепким. Пять лет занимался в интернате боксом: одиннадцатилетка была единственной на большую территорию, товарищи Сани из дальних сел жили здесь с понедельника по пятницу. Играл в футбольной юношеской команде «ЗИД» завода имени Дзержинского. Медали получал, грамоты разного статуса. Несмотря на мужскую компанию, так и не закурил. Спиртным тоже не злоупотребляет. В армии служил в Северо-Байкальске, по морской части. О себе говорит: «Я не романтик», но о самом примечательном отзывается словом «Красиво!». Таким наследником, пожалуй, и вправду загордишься.

Отсыплет щедро

Сергеев-младший за правое крыло в кабине локомотива встал осенью прошлого года. С этой минуты отец-наставник поднялся на пик авторитета. Кому как не родному скорее других отыскать те самые слова, в которых секрет мастерства? Кто как не отец сердцем почует надвигающуюся усталость своего «малого» и предупредит ситуацию? У кого первого мелькнет мысль о «неудобном» месте, которое нынешней метельной ночью нужно проехать с особым ускорением? Ведь маршрут грузовых поездов Александра Сергеева – от Вековки до Сергача – совсем не простой. Грузы разные: бензин, газ, уголь, нефть… Точек, требующих особой аккуратности, немало.

Вековка – станция стыкования двух дорог – Горьковской и Московской. Смена тока с переменного на постоянный, а значит, смена локомотива – целое событие!

Сложное место – подъемы перед остановочной платформой Щедровка. Тут уж тебе реально отсыплет щедро! Следом на Бобыльской, кстати, тоже подъем. Поэтому километров за пятнадцать надо разогнаться до максимальных восьмидесяти в час.

Не промахнись, парень!

Однако набрать скорость поезду – это вам не газануть на автомобиле. К примеру, легкий поезд можно разогнать и на подъеме – если в нем, скажем, не больше пары тысяч тонн. А вот когда в нем 6300 тонн – попробуй промахнись. Тут надо, как говорят машинисты, «все на всю». Ведь не разгонишь – не въедешь. Отец всегда советует в этом месте сориентироваться четко и «набраться» быстро.

В дождь электровоз начинает буксовать – смотри в оба. Зима – вообще крутое для тормозов время. Как, впрочем, и для самого машиниста, когда он несколько раз за рейс спускается на пути – случается и такое – осмотреть машину: в буран, темень, утопая по пояс в сугробах.

Сергеев-старший говорит, что дорогу надо знать «от и до». Из всех профессий та, что он выбрал для себя и сына, требует самой широкой эрудиции и высокого уровня интеллекта.

Впереди паровоза

Александр одобрительно кивает: машинист должен отлично знать локомотив, как свои пять пальцев – электрику, иметь четкое представление об обязанностях дежурного по станции, быть знакомым с путевым хозяйством... И понимать: если где-то до него специалисты допустили неточность или проявили халатность, он – конечное звено в цепи. В последний момент поправить ситуацию может только ведущий Сергеев.

– Плох тот машинист, который не видит дальше проходного светофора, – говорит отец.

Александр это тоже понимает: нужно научиться уловить то, что еще не видно глазом. Максимально сосредоточенно следуя по маршруту и контролируя работу каждого узла машины, уметь одновременно следить за развитием ситуации вокруг. Вот та же рация: сейчас ее сообщение тебя как будто не касается, но за дальним поворотом осознание происходящего спасет тебе жизнь, а дороге – репутацию.

На 397 километре

Именно там все и случилось. Машинист Сергеев вел четный из Вековки в Сергач. День был ясный, время – самое светлое, три часа после полудня. Человека на путях Александр увидел сразу, как поезд выскочил из-за бугра. На подачу звукового сигнала пешеход не отреагировал. До этой минуты поезд шел ходко: в составе 71 порожний вагон. Если б он был груженый, тормозной путь вырос бы вдвое.

«Душа проваливается» – так описывают ощущения в похожих ситуациях машинисты.

Александр Сергеев говорит сегодня те же слова. А в мыслях: кто он был – прохожий, не уступавший дорогу многотонной махине? Шел нетвердой походкой, на плечах пятнистый «дутик», в руках – никакой поклажи. Хотел покончить с жизнью? Задумался до такой степени, что ничего не видел и не слышал? Сильно устал, был болен, эмоционально подавлен, пьян?

В шестом положении

Мысли шли параллельно действиям. Экстренное торможение началось метров за шестьсот до горе-пешехода. Ручку крана машиниста – резко вправо, в шестое положение. Это машинально. Такая позиция и называется «экстренное торможение». Шестое оно потому, что самое последнее в цепи чрезвычайных действий. Первое – это заряд и отпуск, второе – поездное, третье – перекрыша без питания, четвертое – с питанием, пятое – простое тормозное. Обычно же в пути ручка во втором рабочем положении.

«Человек все же, человек он все же!» – крутилось в голове у Александра, пока состав несло по инерции вперед. А потом: «Слава Богу! Повезло нам обоим: и ему, и мне».

Поезд остановился буквально в полуметре от мужчины. Тот, не оборачиваясь, встал как вкопанный. А потом, оглянувшись, вдруг бросился бегом вниз под откос.

Машинист Александр Сергеев и помощник машиниста Игорь Шуст успели заметить: молодой, не больше тридцати пяти. Они дали ему второй шанс в полуметре от пропасти.

Как и положено, локомотивная бригада вызвала поездного диспетчера. «Я, машинист Сергеев, остановился на 397 километре в связи с применением экстренного торможения для предотвращения наезда на человека. Наезд предотвратил». Буднично и просто. «Как выглядит? Где находится? Куда делся?» – начала задавать положенные по инструкции вопросы диспетчер. Все по технологии. Инцидент исчерпан.

Наезд предотвратил

Часто ли приходится применять экстренное торможение? На этот вопрос Александр Сергеев отвечает не очень охотно. Но признается: случается. Бог миловал – без трагических последствий. Однако в течение совсем короткого времени в этом году перед кабиной его локомотива трижды оказывались люди. В позапрошлую поездку на маршруте Навашино – Мухтолово проехали прямо за плечом парня в наушниках – тот вынырнул из-за столба, как чертик из бутылки, но в последний момент успел отпрянуть. Александр Сергеев той ночью за короткие сто метров едва ли не высверлил в затылке меломана дырку отчаянным взглядом: обернись, мальчишка! Здесь не помогло бы даже экстренное: скорость высокая, поезд не длинный, под завязку груженный. Осей у такого меньше – значит, меньше и тормозов.

А незадолго до этого был еще один похожий случай, а перед этим еще один...

Александр даже не всегда находит нужные слова, чтобы рассказать о наболевшем любимой женщине. Хотя она, его Марина, мать их общей драгоценности – крохотульки Никиты, – именно та, кто понимает его наравне с отцом.

А вот Никита – это уже следующая глава судьбы. Может быть, пройдет совсем немного времени, и малыш тоже, поддерживаемый крепкими отцовскими руками, с восхищением оглядит кабину машиниста. И, упираясь ножками в панель, попробует тронуть с места тугой кран машиниста. Ведь он – сын, внук и правнук железнодорожников, и за его спиной десятки родных по крови людей, отдавших локомотивному депо Муром почти тысячу лет жизни.

Автор: Лариса Андрюшина